Последнее прибежище патриотизма


К странице Анатолия Белкина	Анатолий Белкин Последнее прибежище патриотизма Да будь я и негром преклонных годов, — И то я, ни много ни мало, Китайский бы выучил только за то, Что им разговаривал Мао! Да будь я китайцем преклонных годов, — Я стал бы белей алебастра, Испанский бы выучив только за то, Что им разговаривал Кастро! Да будь я кубинцем преклонных годов, — Назло кокаиновой мафии Арабский я б выучил только за то, Что им изъяснялся Каддафи! Но будь я арабом цветущих годов, Бензиновым шейхом-магнатом, — Я русский бы выучил только за то, Чтоб им разговаривать МАТОМ! Впечатления от Европы Простаки за границей Да, хороша она, Европа, Когда глядишь издалека: Заглянешь в тубус телескопа — А там каналы, облака, Дороги, башни, города, И мельниц задранные руки, И разные другие штуки, Что и не видел никогда. Да и вблизи оно недурно, Когда заедешь невзначай; Шагаешь улочкой культурно, В витринах — что ни пожелай: Сыры, колбасы, сок, вода, Конфеты, фрукты, туфли, брюки И разные другие штуки, Что и не видел никогда. Как на Европу ни гляди, Вблизи ли, издали — отменна! А мы, ребята, позади, Но это все второстепенно; Не в этом главная беда, Но по ночам терзают глюки: У них там есть такие штуки, Что и не видел никогда! *Во глубине сибирских руд...* Вдали от муз и прочих граций, В российской непролазной мгле, Вне мировых цивилизаций, Но ближе к матушке-земле; В кондовой, лапотной России, Где пьют горстями самогон, Где мужики всегда бухие, А бабы круглы, как бидон; Где до райцентра — как до Марса, Когда дороги развезет; Где жизнь течет не ради фарса, А просто так себе течет; Где что свинарник, что коровник — Везде до пояса навоз; Где в десять лет — уже любовник, А в тридцать — вечно сизый нос; Где трактор всхрапывает в поле И тракторист под ним храпит, — Вот там, поэт, на вольной воле, Жизнь вдохновляет и кипит! Покинь Ордынки и Таганки, Беги московской суеты В объятья пьяненькой крестьянки — Вот там и будешь счастлив ты! И поутру, топча кирзовой Подошвой конское дерьмо, Ты возродишься к жизни новой — И творчество пойдет само! Наш ответ классикам Жить в России — трудная работа, Быт России горек и суров: Если труд — так до седьмого пота, Если отдых — так до синяков; Всем известно — что там лицемерить: Нас умом английским не понять, Нас немецким метром не измерить, Нас французским шармом не пронять; Собственною силой мы богаты, Есть у нас особенная стать, Мы идем с кувалдой и лопатой, Часто вспоминая вашу мать; Мы идем — и духом не ослабли, Собственной дорогой, не спеша, Мы наступим столько раз на грабли, Сколько хочет русская душа! Да, мы скифы! Да, мы азиаты! Мы себя не в силах прокормить! Да, мы всю округу кроем матом, А вот крышу некогда покрыть! Нам плевать на сытую Европу, И у нас обычай заведен, Что живут в России — через жопу! В этом наша сила и закон! Тем сильна Российская держава, В том завет нам был отцами дан: В нашу жопу со своим уставом Пусть не лезет наглый басурман! Стихи о зеленом долларе Хроника 90-х В жизни так мало веселого, Но в этом сюжете — страсть: Поспорили рубль с долларом, Кому достанется власть; И доллар кичился публикой Из новых, богатых, важненьких, Из тех, что не копят рублики В скрипучих своих бумажниках, А рупь о своем величии Забыл, истомленный жаждою, Он доллар ломил количеством, По нескольку тыщ на каждого; Но все же шел на попятную, И вес его был все менее, Стонали станки печатные, Печатая подкрепление; Однако слабели рублики В сраженье с валютой твердою, И прыгали за борт республики, Своею валютой гордые; Но тут вмешалось правительство, Дуэли нарушив правила, И доллару вид на жительство Закрыло — и прочь отправило: Пускай мы с задницей голою, Рублю не дадим упасть! В жизни так мало веселого, Но в этом сюжете — страсть. Ну что, интеллигент? Наука умерла; Поэты, позабыв заветную тетрадь, Компьютер водрузив на краешек стола, Рекламные стишки пустились сочинять; Пейзаж и натюрморт заброшены давно — Художник торговать газетами ушел; Важнейшим из искусств является кино, Рекламное кино про "Тампакс" и "Дирол"; Как пышно расцвела свободная печать: Порнуха, желтизна, сплошная чернота — Народ, того гляди, разучится читать, Но это, чуваки, в натуре, ерунда; Ученье — это свет, но свет подорожал, На улицах темно, и в душах — ни свечи... Ну что, интеллигент? Об этом ты мечтал? Об этом, и не спорь: сиди теперь, молчи. Еще о переименованиях ...И сами мы еще здравия стойкого, И в школу идут по утрам наши дети По улице Кирова, по улице Войкова, По улице Сакко — Ванцетти! (Константин Симонов) Забыв революцию, пленясь перестройкою, Отвергли мы начисто названия эти — Нет улицы Кирова! Нет улицы Войкова! Нет улицы Сакко — Ванцетти! От пены и накипи столицу очистили — С законною гордостью читаем названия: Вернулась Остоженка, вернулась Пречистенка, Покровка и Знаменка, забытые ранее! Мы стали свободными! Довольно сутулиться! Повержены идолы — вернулось исконное: Живу не на Ленинской — на Мусорной улице, Меж Малым Свинятинским и Нижней Говенною! Увы, увы! Былая слава Слиняла, выцвела, прошла! Adieu, великая держава! Как ты бездарно умерла! И дело здесь не в коммунизме: Когда в едином организме Вступают органы в борьбу; Когда в жилище суверенны Отдельно крыша, дверь и стены — Так стоит ли хулить судьбу?! Переговоры с НАТО А ну, скажи мне, НАТО, Какого же рожна ты Стремишься на восток? Там — наши интересы: Для ради политеса Подвинь-ка локоток! Умерь-ка аппетиты, Из Боснии уйди ты И сербов не замай, Не то мы другу Биллу Покажем нашу силу, Что хлещет через край! Один мой знакомый носит коричневые рубашки, Но сам еще ничего, и даже довольно бойкий, Вот только беда: как выпьет — и после второй рюмашки Ругать начинает в голос отцов и творцов перестройки; А третью нальют — заплачет о том, как все было раньше: Как цены снижали — чохом, как очередь брали — штурмом, Как все нас вокруг боялись, от Мексики до Ла-Манша, Как сердце порою млело на партхозактиве бурном; Но после четвертой голос становится тоном выше И лыко вплетает в строку, и "время" спрягает с "бремя", Эх, Сталина, жалко, нету — ужо бы настроил вышек, А все поганое семя, а все жидовское племя; Прижать бы их всех под ноготь, да нынче вожди — букашки, На правое наше дело не могут народ сподвигнуть... Но этот хотя бы носит коричневые рубашки, Его хоть издали видно... Его хоть издали видно... В автобусе Москва-Руза Как безотрадна ты, природа Подмосковья! Везде разруха и развал со всех сторон! Еще заметь, что это я сказал, с любовью, А не какой-то иностранец-фанфарон! Ему дай волю — он такого позаметит: Сплошную мерзость, запустение, бардак, Нигде ни чуточки отрадного не встретит, Ни даже капельки хорошего, варнак! Умишка негде басурманину набраться, Не суждено ему — кой черт их разберет! — Ни обнаружить, ни понять, ни догадаться, Что здесь живет наш замечательный народ! Да если вдруг чего хорошего и встретил — Не разобрался бы, бедняга, ни хрена! Вот жаль, хорошего я тоже не заметил — Ты извини меня, родная сторона!