К странице
Анатолия Белкина

Баллада о нищих монахах и богатом городе

Баллада об учтивом великане и смышленом щенке

Янычарская баллада

Анатолий Белкин


      Амбивалентные баллады


      Баллада о нищих монахах и богатом городе

      По сюжету Феликса Кривина

      Три убогих монаха

          дорогою пыльной брели

      И увидели город зажиточный

              в летней дали.

      Улыбнулись монахи,

          коварство в душе затаив,

      И смиренно вошли,

            за собою ворота закрыв.

      День просили они

          подаяние на площадях,

      А потом обратился

          к товарищам старший монах:

      — Я проверить хочу

          силу веры у здешних людей!

      — И, на площадь явившись,

            монах завопил: — Эге-гей!

      Подходи, христиане!

          Я прибыл из дальней страны!

      Через голову вас

          обучу надевать я штаны!

      — И сильна была вера —

            и радостью все расцвели:

      — О, хвала тебе, Господи!

            Славьте же, славьте Творца!

      Что за дивная мысль!

            Как мы сами ее не нашли!

      — И в экстазе они

          одарили святого отца.

      Вот проходит неделя,

            за нею другая идет,

      И второй из монахов

            собрался проверить народ:

      — Я хочу испытать

            силу веры у здешних людей! —

      И, на площадь явившись,

            монах заорал: — Эге-гей!

      Одевая свои

          через голову утром штаны,

      Христиане притом

          о ногах забывать не должны! —

      И сильна была вера —

          и радостью все расцвели:

      — О. хвала тебе, Господи!

          Славьте же, славьте Творца!

      Что за чудная мысль!

          Как мы сами ее не нашли! —

      И в восторге опять

          одарили святого отца.

      Вот проходит неделя,

          а в городе жизнь замерла:

      Все штаны надевают,

            забросив иные дела!

      Нелегко и на ноги штаны,

            и на лоб натянуть —

      И последний монах

          собирается в праведный путь.

      Он проверить хотел

          силу веры у здешних людей! —

      И, на площадь явившись,

          монах закричал: — Эге-гей!

      Подходи, христиане,

          чтоб мне не пришлось повторять!

      Я хочу показать вам,

          как надо штаны надевать! —

      Подхвативши штаны,

          натянул их проворный монах

      И посеял восторг

          в обывательских честных сердцах,

      И крепка была вера —

          и радостью все расцвели:

      — О. хвала тебе, Господи!

            Славьте же, славьте Творца!

      О прекрасная мысль!

          Как мы сами ее не нашли! —

      И дарами опять

          забросали святого отца...

      А наутро очнулись

          горожане от сладостных снов

      И найти не сумели

          даже пары приличных штанов,

      Лишь цепочка следов

            протянулась в дорожной пыли —

      Три богатых монаха

            из нищего города шли...


      Баллада об учтивом великане и смышленом щенке

      Мальчик-с-пальчик, известный храбрец и герой,
      Отдыхая от дел, за бутылкой-другой,
      Великана решил победить.
      Он тотчас же собрал весь окрестный народ,
      Объявив, что немедля уходит в поход,
      И народ порешил: "Так и быть!"

      Чтоб дорога не слишком была тяжела,
      На общинные средства купили осла,
      Колбасою набили рюкзак;
      А поскольку он требовал денег, бранясь,
      Горожане, своей добротою гордясь,
      По подписке собрали пятак.

      Захватив для порядку перцовой бутыль,
      Три недели месил он дорожную пыль,
      И, к пещере придя наконец,
      Заорал: — Эге-гей! Выходи же на бой!
      Я пришел издаля за твоей головой!
      Вылезай из пещеры, стервец! —

      И тесовая дверь приоткрылась слегка,
      На порог величаво шагнул великан
      И при свете вечерней зари
      Он пришельцу отвесил учтивый поклон
      И с улыбкой смущенной промолвил: — Pardon?
      Mon ami, je n’ai pas vous compri!

      Рассердился малец: — Как ты смеешь, пацан,
      Мне устраивать здесь шутовской балаган!
      Я те шмякну дубиною в лоб!
      Я те вырву из кожи остатки волос! —
      И гигант удивленно спросил: — Was ist los?
      O, mein Gott! Was ist das? Sie sind grob!

      — Ах ты, гад! — разъяренный пигмей завопил
      И отборнейшим матом колосса покрыл.
      — Ты мне дурочку строишь, верблюд!
      Погоди! Я те гонор излишний собью!
      — Пораженный титан вопросил: — Who are you?
      You are noisy — that’s evil and rude!

      Великан разобрать речь пришельца не мог,
      Но на помощь явился хозяйский щенок
      И над карликом ногу задрал —
      И от ужаса речь у мальца отнялась;
      А когда вслед за тем и струя полилась,
      То, смятенный, он деру задал!

      За холмом поджидал его верный осел,
      Весь шатаясь, парнишка к нему подошел;
      Но в пути оклемался слегка —
      И хвалился потом мальчуган в кабаках:
      — Предлагал я чудовищу бой на мечах,
      На дубинах и на кулаках!

      Но трусливый гигант испугался меня!
      Я у выхода ждал его целых три дня
      И перцовку дареную пил;
      Но он так и не вышел наружу, плебей,
      На меня же, укрывшись в пещере своей,
      Он ужасную тварь напустил!

      Я сражался весь день с напряжением сил
      И зверюгу дубиной своей поразил;
      Но наутро уже не застал
      Великана в пещере ужасной его:
      Он, меня убоясь, и не взяв ничего,
      Под прикрытием ночи бежал! —

      И влюбленно внимает герою народ,
      До сих пор дуракам он турусы плетет,
      И все круче и круче сюжет;
      И не гаснет к герою людской интерес,
      Потому что так хочется людям чудес,
      Если в жизни чудесного нет!

* * * * *

      Ах, поэт, это ты — моей сказки герой;
      Ты, небось, себя мнил человеком-горой,
      Говорящим на всех языках?
      Но увы, как и я, ты хвастливый пигмей,
      Завлекающий байками глупых людей
      И за льва выдающий щенка!

      Но тебя оскорбить я совсем не хотел:
      Ты достаточно был предприимчив и смел
      И осилил невзгоды пути;
      И преподал народу прекрасный пример —
      Может, в этом и есть куртуазность манер,
      Чтоб красиво турусы плести?


      Янычарская баллада

      Почти быль

      В краю, где гранаты, хурма и миндаль
      Всегда зацветают весною,
      Где женщины носят на лицах печаль,
      Укрытую под паранджою,
      Где медное солнце печет с вышины,
      В прохладном и темном углу чайханы
      Мы с шейхом Али ибн-Османом
      Сидели вдвоем за кальяном.

      Али ибн-Осман обошел пол-Земли
      И видывал всякие виды:
      Когда-то ходили его корабли
      От Басры и до Атлантиды,
      И много историй диковинных стран
      Рассказывал старый Али ибн-Осман,
      Но эта запала мне в душу,
      Покой мой навеки наруша.

      Пусть вечно пребудет над нами Аллах,
      Хозяин над всякою вещью!
      История эта внушает мне страх
      Своею развязкой зловещей;
      Но так мне рассказывал старый Али:
      В далекое время, в заморской дали,
      В частях кавалерии царской
      Служил офицер янычарский.

      В бою он отважен и яростен был
      И мчался вперед ураганом,
      Немало голов он от плеч отделил
      Победным своим ятаганом,
      Блестящий рубака, лихой офицер,
      И прочим бойцам подавал он пример
      Особым презрением к ранам,
      За что был отмечен султаном.

      Однако блестящий, лихой офицер
      В любви был удачлив не слишком,
      Хотя не лишен был хороших манер,
      И не обделен был умишком,
      И всех остальных затмевал янычар
      Покроем и шиком своих шаровар,
      И был в обхождении хваток,
      Но был у него недостаток:

      При блеске его янычарской красы,
      При виде его молодецком,
      Совсем не росли у героя усы,
      Лицо его делая детским;
      А что янычар без роскошных усов?
      От горя он был удавиться готов
      И целыми днями молился,
      Чтоб ус наконец появился.

      Недели текли в бесполезных мольбах,
      В слезах и бесплодных потугах —
      Молитвам не внял всемогущий Аллах,
      Вершитель небесного круга,
      И этот жестокий, ужасный удар
      Достойно снести не сумел янычар
      И проклял заветы Корана,
      Душой обернувшись к шайтану.

      Жрецов и гадалок он в дом приглашал,
      Нагим выходил на дорогу,
      И духов поганых к себе призывал,
      И душу сулил за подмогу,
      И даже из дальней славянской земли
      Какие-то ведьмы ему принесли
      Шкатулку с целебною мазью —
      Вонючею, жидкою грязью.

      И вот наконец он воззвал к Сатане,
      Созрев для последнего шага,
      И Иблис явился, при полной луне,
      В одежде великого мага
      И долго смеялся, узнав, что к чему,
      Сказавши: — Я душу твою не возьму:
      Желанье твое так ничтожно,
      Что даром исполнить возможно!

      Наутро сквозь кожу пробился росток,
      И, встреченный нежною лаской,
      Он в росте прибавил и в месячный срок
      Достигнул длины великанской;
      И с тою же скоростью начал свой бег
      Ему симметричный соседний побег
      (В примерах подобного рода
      Симметрию любит природа).

      Сменяя друг друга, недели бегут,
      Густеют усы и крепчают,
      И ночью, и днем неуклонно растут,
      Лицо их уже не вмещает —
      И, шею обвивши изящным кашне,
      Усы поползли по плечам и спине,
      Прошли по изгибу лопаток
      И вскоре добрались до пяток.

      Но брали усы не одною длиной,
      Контролю природы не внемля,
      Они расширялись могучей волной
      Осваивать новые земли —
      И бедный красавец (о ужас и стыд!)
      Усами был весь совершенно покрыт
      И был помещен в зоосаде
      Потехи и юмора ради.

      Короткая надпись на клетке стальной
      Гласит: "Человек волосатый",
      Толпятся зеваки сплошною стеной,
      Бананы швыряют ребята;
      Теперь бы и рад он побриться, да вот
      Заклятие мага его стережет —
      И в том назиданье нам с вами,
      Поскольку мы сами с усами!