Амбивалентные баллады


К странице Анатолия Белкина Баллада о нищих монахах и богатом городе Баллада об учтивом великане и смышленом щенке Янычарская баллада	Анатолий Белкин Амбивалентные баллады Баллада о нищих монахах и богатом городе По сюжету Феликса Кривина Три убогих монаха дорогою пыльной брели И увидели город зажиточный в летней дали. Улыбнулись монахи, коварство в душе затаив, И смиренно вошли, за собою ворота закрыв. День просили они подаяние на площадях, А потом обратился к товарищам старший монах: — Я проверить хочу силу веры у здешних людей! — И, на площадь явившись, монах завопил: — Эге-гей! Подходи, христиане! Я прибыл из дальней страны! Через голову вас обучу надевать я штаны! — И сильна была вера — и радостью все расцвели: — О, хвала тебе, Господи! Славьте же, славьте Творца! Что за дивная мысль! Как мы сами ее не нашли! — И в экстазе они одарили святого отца. Вот проходит неделя, за нею другая идет, И второй из монахов собрался проверить народ: — Я хочу испытать силу веры у здешних людей! — И, на площадь явившись, монах заорал: — Эге-гей! Одевая свои через голову утром штаны, Христиане притом о ногах забывать не должны! — И сильна была вера — и радостью все расцвели: — О. хвала тебе, Господи! Славьте же, славьте Творца! Что за чудная мысль! Как мы сами ее не нашли! — И в восторге опять одарили святого отца. Вот проходит неделя, а в городе жизнь замерла: Все штаны надевают, забросив иные дела! Нелегко и на ноги штаны, и на лоб натянуть — И последний монах собирается в праведный путь. Он проверить хотел силу веры у здешних людей! — И, на площадь явившись, монах закричал: — Эге-гей! Подходи, христиане, чтоб мне не пришлось повторять! Я хочу показать вам, как надо штаны надевать! — Подхвативши штаны, натянул их проворный монах И посеял восторг в обывательских честных сердцах, И крепка была вера — и радостью все расцвели: — О. хвала тебе, Господи! Славьте же, славьте Творца! О прекрасная мысль! Как мы сами ее не нашли! — И дарами опять забросали святого отца... А наутро очнулись горожане от сладостных снов И найти не сумели даже пары приличных штанов, Лишь цепочка следов протянулась в дорожной пыли — Три богатых монаха из нищего города шли... Баллада об учтивом великане и смышленом щенке Мальчик-с-пальчик, известный храбрец и герой, Отдыхая от дел, за бутылкой-другой, Великана решил победить. Он тотчас же собрал весь окрестный народ, Объявив, что немедля уходит в поход, И народ порешил: "Так и быть!" Чтоб дорога не слишком была тяжела, На общинные средства купили осла, Колбасою набили рюкзак; А поскольку он требовал денег, бранясь, Горожане, своей добротою гордясь, По подписке собрали пятак. Захватив для порядку перцовой бутыль, Три недели месил он дорожную пыль, И, к пещере придя наконец, Заорал: — Эге-гей! Выходи же на бой! Я пришел издаля за твоей головой! Вылезай из пещеры, стервец! — И тесовая дверь приоткрылась слегка, На порог величаво шагнул великан И при свете вечерней зари Он пришельцу отвесил учтивый поклон И с улыбкой смущенной промолвил: — Pardon? Mon ami, je n’ai pas vous compri! — Рассердился малец: — Как ты смеешь, пацан, Мне устраивать здесь шутовской балаган! Я те шмякну дубиною в лоб! Я те вырву из кожи остатки волос! — И гигант удивленно спросил: — Was ist los? O, mein Gott! Was ist das? Sie sind grob! — Ах ты, гад! — разъяренный пигмей завопил И отборнейшим матом колосса покрыл. — Ты мне дурочку строишь, верблюд! Погоди! Я те гонор излишний собью! — Пораженный титан вопросил: — Who are you? You are noisy — that’s evil and rude! Великан разобрать речь пришельца не мог, Но на помощь явился хозяйский щенок И над карликом ногу задрал — И от ужаса речь у мальца отнялась; А когда вслед за тем и струя полилась, То, смятенный, он деру задал! За холмом поджидал его верный осел, Весь шатаясь, парнишка к нему подошел; Но в пути оклемался слегка — И хвалился потом мальчуган в кабаках: — Предлагал я чудовищу бой на мечах, На дубинах и на кулаках! Но трусливый гигант испугался меня! Я у выхода ждал его целых три дня И перцовку дареную пил; Но он так и не вышел наружу, плебей, На меня же, укрывшись в пещере своей, Он ужасную тварь напустил! Я сражался весь день с напряжением сил И зверюгу дубиной своей поразил; Но наутро уже не застал Великана в пещере ужасной его: Он, меня убоясь, и не взяв ничего, Под прикрытием ночи бежал! — И влюбленно внимает герою народ, До сих пор дуракам он турусы плетет, И все круче и круче сюжет; И не гаснет к герою людской интерес, Потому что так хочется людям чудес, Если в жизни чудесного нет! * * * * * Ах, поэт, это ты — моей сказки герой; Ты, небось, себя мнил человеком-горой, Говорящим на всех языках? Но увы, как и я, ты хвастливый пигмей, Завлекающий байками глупых людей И за льва выдающий щенка! Но тебя оскорбить я совсем не хотел: Ты достаточно был предприимчив и смел И осилил невзгоды пути; И преподал народу прекрасный пример — Может, в этом и есть куртуазность манер, Чтоб красиво турусы плести? Янычарская баллада Почти быль В краю, где гранаты, хурма и миндаль Всегда зацветают весною, Где женщины носят на лицах печаль, Укрытую под паранджою, Где медное солнце печет с вышины, В прохладном и темном углу чайханы Мы с шейхом Али ибн-Османом Сидели вдвоем за кальяном. Али ибн-Осман обошел пол-Земли И видывал всякие виды: Когда-то ходили его корабли От Басры и до Атлантиды, И много историй диковинных стран Рассказывал старый Али ибн-Осман, Но эта запала мне в душу, Покой мой навеки наруша. Пусть вечно пребудет над нами Аллах, Хозяин над всякою вещью! История эта внушает мне страх Своею развязкой зловещей; Но так мне рассказывал старый Али: В далекое время, в заморской дали, В частях кавалерии царской Служил офицер янычарский. В бою он отважен и яростен был И мчался вперед ураганом, Немало голов он от плеч отделил Победным своим ятаганом, Блестящий рубака, лихой офицер, И прочим бойцам подавал он пример Особым презрением к ранам, За что был отмечен султаном. Однако блестящий, лихой офицер В любви был удачлив не слишком, Хотя не лишен был хороших манер, И не обделен был умишком, И всех остальных затмевал янычар Покроем и шиком своих шаровар, И был в обхождении хваток, Но был у него недостаток: При блеске его янычарской красы, При виде его молодецком, Совсем не росли у героя усы, Лицо его делая детским; А что янычар без роскошных усов? От горя он был удавиться готов И целыми днями молился, Чтоб ус наконец появился. Недели текли в бесполезных мольбах, В слезах и бесплодных потугах — Молитвам не внял всемогущий Аллах, Вершитель небесного круга, И этот жестокий, ужасный удар Достойно снести не сумел янычар И проклял заветы Корана, Душой обернувшись к шайтану. Жрецов и гадалок он в дом приглашал, Нагим выходил на дорогу, И духов поганых к себе призывал, И душу сулил за подмогу, И даже из дальней славянской земли Какие-то ведьмы ему принесли Шкатулку с целебною мазью — Вонючею, жидкою грязью. И вот наконец он воззвал к Сатане, Созрев для последнего шага, И Иблис явился, при полной луне, В одежде великого мага И долго смеялся, узнав, что к чему, Сказавши: — Я душу твою не возьму: Желанье твое так ничтожно, Что даром исполнить возможно! Наутро сквозь кожу пробился росток, И, встреченный нежною лаской, Он в росте прибавил и в месячный срок Достигнул длины великанской; И с тою же скоростью начал свой бег Ему симметричный соседний побег (В примерах подобного рода Симметрию любит природа). Сменяя друг друга, недели бегут, Густеют усы и крепчают, И ночью, и днем неуклонно растут, Лицо их уже не вмещает — И, шею обвивши изящным кашне, Усы поползли по плечам и спине, Прошли по изгибу лопаток И вскоре добрались до пяток. Но брали усы не одною длиной, Контролю природы не внемля, Они расширялись могучей волной Осваивать новые земли — И бедный красавец (о ужас и стыд!) Усами был весь совершенно покрыт И был помещен в зоосаде Потехи и юмора ради. Короткая надпись на клетке стальной Гласит: "Человек волосатый", Толпятся зеваки сплошною стеной, Бананы швыряют ребята; Теперь бы и рад он побриться, да вот Заклятие мага его стережет — И в том назиданье нам с вами, Поскольку мы сами с усами!